Глава шестая, в которой Пух придумывает новую игру, а Иа принимает в ней участие

По мере того, как ручей подбирался к краю Леса, он всё ширился и разрастался, превращаясь в настоящую реку. И став большим, уже не прыгал и не скакал, как бывает в более юном возрасте, а воды свои нёс более плавно. Потому что знал, куда течёт, и говорил себе: «Спешить некуда. Все там будем». А вот маленькие ручейки, остававшиеся в Лесу, наоборот, вечно куда-то торопились, не зная устали, потому что хотели как можно больше увидеть и узнать, прежде чем, слившись вместе, стать одной большой Рекой.

Из Внешнего Мира в Лес вела широкая тропа, не тропа даже, а целая дорога. Чтобы попасть в Лес, ей надо было перебраться через Реку. И там, где пересекались Дорога и Река, стоял деревянный мост, чуть ли не во всю ширину дороги, с перилами с каждой стороны. Кристофер Робин, если бы захотел, мог положить подбородок на верхнюю перекладину, но куда больше ему нравилось вставать на нижнюю и, перегнувшись через верхнюю, смотреть, как внизу медленно движется вода. Пух, если бы захотел, мог положить подбородок на нижнюю перекладину, но он предпочитал ложиться на настил, подсовывать под нижнюю перекладину голову и смотреть, как внизу медленно движется вода. А вот у Хрюки и Крошки Ру был только один способ смотреть на реку: маленькие, они не доставали даже до нижней перекладины. Поэтому просто ложились на настил и наблюдали, как медленно, спешить-то некуда, движется под ними вода.

Однажды Винни-Пух шёл к мосту и пытался сочинить стишок про шишки, благо валялось их вокруг великое множество, а настроение у него было самое подходящее для сочинения стихов. Он поднял шишку, оглядел её со всех сторон и сказал себе: «Это очень хорошая шишка, а значит, к ней должна найтись очень хорошая рифма. Сначала он ничего не мог придумать, а потом всё как-то получилось само собой:

 

Это дерево, где шишки,

Непонятно чьё для Мишки.

Сова твердит: «Моё, моё»!

А Кенге кажется — её.

 

«Нелогично как-то получается, — подумал Пух, — потому что Кенга не живёт на дереве».

Он как раз подходил к мосту. На дорогу не смотрел, обо что-то споткнулся, шишка выскользнула у него из лапки и упала в воду.

— Тьфу ты! — воскликнул Пух, когда шишка медленно уплыла под мост, и уже хотел вернуться назад, взять другую шишку и сочинить для неё новый куплет. Но передумал и решил вместо этого полюбоваться на реку, потому что день выдался очень уж тихий и спокойный. Он лёг на настил, посмотрел вниз, где под ним неспешно несла свои воды река… и внезапно увидел шишку, которая выскользнула у него из лапки.

— Странно, — удивился Пух. — Я уронил шишку с той стороны моста, а она появилась на этой стороне! Интересно, а с другими шишками получится то же самое? — и он отправился за шишками.

Получилось. И продолжало получаться. Тогда он одновременно бросил две шишки, перебежал на другую сторону моста и наклонился вниз, чтобы увидеть, какая покажется первой. Одна показалось. Но, поскольку шишки не отличались по размеру, Пух не мог сказать, победила ли та, которую он определил в победительницы, или другая. В следующий раз Пух уж бросил большую и маленькую шишки. Большая выплыла из-под моста первой, как он и предполагал, а маленькая — второй, на что он и рассчитывал, то есть он выиграл дважды… И прежде чем Пух зашагал к дому, чтобы выпить чаю, он выиграл тридцать шесть раз, а проиграл двадцать восемь. Отсюда следовало, что он… он… ну… короче, если отнять двадцать восемь от тридцати шести, сразу станет ясно, сколько раз он выиграл. Или проиграл, если отнимать наоборот.

Вот так в Лесу и появилась игра, которую придумал Пух. Назвали её «Пушалки», и в названии этом нашлось место и Пуху, и шишкам, и палкам. А палки появились потому, что и Пух, и его друзья, которых быстро увлекла новая игра, вместо шишек стали бросать в воду палки, различить которые было куда проще, чем шишки.

Как-то раз поиграть в «Пушалки» на мост пришли Винни-Пух, Хрюка, Кролик и Крошка Ру. По команде Кролика все бросили свои палочки в воду, поспешили на другую сторону моста и наклонились над краем, чтобы посмотреть, чья палка выплывет первой. Но ждать им пришлось долго, потому что река в этот день особенно разленилась и, похоже, ничуть не возражала против того, чтобы палки вообще не появились из-под моста.

— Я вижу мою! — пискнул Крошка Ру. — Нет, не вижу, это что-то другое. Ты видишь свою, Хрюка? Я думал, что увидел мою, но это не она. Вон она! Нет, не она. Ты видишь свою, Пух?

— Нет, — ответил Пух.

— Наверное, моя палка застряла, — предположил Крошка Ру. — Кролик, моя палка застряла. А твоя палка застряла, Хрюка?

— Они всегда плывут дольше, чем мы думаем, — изрёк Кролик.

— И сколько, ты думаешь, они будут плыть? — спросил Ру.

— Я вижу твою палку, Хрюка! — внезапно воскликнул Пух.

— Моя такая серенькая, — напомнил Хрюка, не решаясь наклониться пониже: боялся свалиться в воду.

— Да-да, её я и вижу. Выплывает с моей стороны.

Кролик подался вперёд в надежде увидеть свою палочку, а Крошка Ру запрыгал, попискивая: «Выплывай, палка! Палка, палка, выплывай»! Хрюка же очень разволновался, потому что именно его и только его палочку увидел Пух, а это означало, что он победил.

— Плывёт! — подтвердил Пух.

— Ты уверен, что это моя? — радостно проверещал Хрюка.

— Да, потому что она серая. Большая и серая. Вот она! Очень большая… серая… пал… нет, это не палка, это Иа!

И из-под моста появился Иа.

— Иа! — хором воскликнули Пух, Хрюка, Кролик и Крошка Ру.

Очень спокойно, с достоинством, задрав к небу все четыре ноги, Иа плыл по течению.

— Это же Иа! — пропищал Крошка Ру, который тоже разволновался.

— Неужели? — откликнулся Иа. Он угодил в маленький водоворот и вместе с ним трижды плавно повернулся на триста шестьдесят градусов. — А я-то думаю, кто это тут плывёт.

— Я не знал, что и ты играешь, — объяснил Крошка Ру.

— Я не играю, — возразил Иа.

— Тогда что ты там делаешь? — полюбопытствовал Кролик.

— Предложу тебе на выбор три ответа, Кролик. Рою в земле яму? Неверно. Скачу по веткам молоденького дубка? Неправильно. Жду, пока кто-нибудь поможет мне выбраться на берег? Именно так. Дайте Кролику время подумать, и он всегда найдёт правильный ответ.

— Но, Иа, — в голос Пуха звучало отчаяние, — что мы можем… я хочу сказать, как нам… ты думаешь, если мы…

— Да, — ответил Иа. — Так и действуйте. Спасибо тебе, Пух.

— Он кружится и кружится, — Крошка Ру не мог оторвать глаз от вращающегося в водовороте ослика.

— А почему бы и нет? — холодно спросил Иа.

— Я тоже могу плавать! — гордо воскликнул Ру.

— Только не кругами, — уточнил Иа. — Это гораздо труднее. Сегодня я совсем не собирался плавать, — продолжил он, уходя на очередной круг. — Но, раз уж попал в воду, решил потренировать медленное круговое вращение по часовой стрелке… или, так, наверное, будет вернее, — добавил он очутившись в другом водовороте, — против часовой стрелки. И, полагаю, что направление вращения — моё личное дело, которое никого более не касается.

Никто ему ничего не ответил: все думали, как помочь Иа выбраться из воды.

— У меня есть идея, — первым нарушил молчание Пух, — но я не уверен. Что она очень хорошая.

— Я тоже в этом не уверен, — высказал своё мнение Иа.

— Мы тебя слушаем, Пух, — повернулся к медвежонку Кролик. — Выкладывай.

— Значит так, если мы бросим камни или что-то такое же тяжёлое с одной стороны от Иа, то камни поднимут волны, а волны подтолкнут Иа в другую сторону.

— Это очень хорошая идея, — кивнул Кролик, и Пух сразу же засиял от счастья.

— Очень, — донеслось снизу. — Когда я захочу, чтобы меня подталкивали, я сообщу тебе об этом, Пух.

— А если мы по ошибке попадём в него? — озабоченно спросил Хрюка.

— Или, допустим, вы по ошибке промахнётесь, — отозвался Иа. — Продумай все варианты, Хрюка, прежде чем вы снова начнёте радоваться жизни.

Но Пух уже притащил самый большой камень, который только смог донести, и наклонился над водой, держа его в лапах.

— Я его не кидаю, а опускаю, Иа, — пояснил он. — Поэтому промахнуться я никак не смогу… я хочу сказать, не смогу сбросить камень на тебя. Не мог бы ты на минутку остановиться? Это кружение мешает мне прицелиться.

— Нет, — ответил Иа. — Мне нравится кружиться.

Кролик уже понял, что пора ему брать командование на себя.

— Значит, так, Пух. Как только я скажу: «Пора!», ты бросишь камень. Иа, когда я скажу: «Пора!», Пух бросит камень.

— Премного тебе благодарен, Кролик, но, полагаю, я и так узнаю об этом.

— Ты готов, Пух? Хрюка, подвинься, ты мешаешь Пуху. И ты отойди назад, Ру. Все готовы?

— Нет, — ответил Иа.

— Пора! — крикнул Кролик.

Пух выпустил камень из лап. Раздался громкий всплеск, Иа исчез…

Стоящие на мосту замерли в тревожном ожидании. Они смотрели и смотрели вниз… и даже появление палочки Хрюки, чуть обогнавшей палочку Кролика, не обрадовало их, как могло бы обрадовать при других обстоятельствах. А потом, когда Пух уже начал думать, что выбрал не тот камень или бросил его не в ту Реку, или его Идея пришла к нему не в тот день, что-то серое показалось из воды у самого берега… затем начало увеличиваться в размерах… и наконец они окончательно убедились, что это Иа.

С криками все сбежали с моста, бросились к ослику, стали помогать выбираться на берег, и скоро он стоял среди них на твёрдой земле.

— Ой, Иа, да ты насквозь промок! — воскликнул Хрюка, пощупав ослика.

Иа отряхнулся и попросил, чтобы кто-нибудь объяснил Хрюке, что происходит с тем, кто довольно-таки долго находился в воде.

— Отлично, Пух, — похвалил медвежонка Кролик. — Хорошую ты предложил идею.

— Какую идею? — спросил Иа.

— Таким вот способом подтолкнуть тебя к берегу.

— Подтолкнуть меня? — изумился Иа. — Ты же не думаешь, что меня толкали к берегу, не так ли? Я нырнул. Пух сбросил на меня большой камень. Чтобы он не ударил мне в грудь, я нырнул и поплыл к берегу.

— Камень ты сбросил не на него, — прошептал Хрюка Пуху, чтобы успокоить медвежонка.

— Я тоже так думаю, — шёпотом же ответил Пух.

— Это же Иа. Ничего другого ждать от него не приходится. Лично я думаю, что твоя Идея была очень хорошая.

Пух сразу приободрился. Конечно же, ты — Мишка со Слабеньким Умишком, о чём-то думаешь и вдруг придумываешь нечто, по твоему разумению, умное. Правда, это умное может оказаться вовсе не таким умным, когда выходит наружу и открывается взору других. Но, так или иначе, Иа был в Реке, а теперь он на берегу, то есть его, Пуха, Идея никому не причинила вреда.

— Как ты упал в воду, Иа? — спросил Кролик, вытирая Иа носовым платком Хрюки.

— Я не падал, — ответил Иа.

— Но как…

— На меня НАПРЫГНУЛИ, — пояснил Иа.

— Ага, — запищал Крошка Ру. — Кто-то столкнул тебя в воду?

— Кто-то напрыгнул на меня. Я стоял на берегу, размышлял… размышлял, надеюсь, хоть кто-то из вас знает, что это означает, и тут на меня громко НАПРЫГНУЛИ.

— Бедный Иа, — хором воскликнули все.

— Ты уверен, что не поскользнулся? — решил уточнить Кролик.

— Разумеется, я поскользнулся. Если ты стоишь на скользком берегу и на тебя громко НАПРЫГИВАЮТ сзади, нельзя не поскользнуться. Так что, по-твоему я сделал?

— Но кто на тебя напрыгнул? — спросил Ру.

Иа не ответил.

— Думаю, Тигер, — предположил Хрюка.

— Но, скажи, Иа, это была шутка? Несчастный случай? — озабоченно спросил Пух. — Я хочу ска…

— Узнать времени у меня не было, Пух. Я, знаешь ли, опустился на самое речное дно, не задержавшись по пути, чтобы задать себе вопрос: «Что это, весёлая шутка или самый что ни на есть обычный несчастный случай?» Я просто выплыл на поверхность и сказал себе: «Тут мокро». Если ты понимаешь, о чём я говорю.

— А где же был Тигер? — спросил Кролик.

И прежде чем Иа успел ответить, раздался громкий треск и из кустов выскочил Тигер.

— Привет всем, — радостно поздоровался он.

— Привет, Тигер, — ответил ему Крошка Ру.

Кролик тут же напустил на себя важный вид.

— Тигер, что здесь только что произошло?

— Когда именно? — смутился Тигер.

— Когда ты спихнул Иа в реку.

— Я его не спихивал.

— Он на меня напрыгнул, — пробурчал Иа.

— Я не напрыгивал. У меня защекотало в носу, как раз в тот момент, когда я оказался позади Иа. Вот я и сказал: «Гр-р-р-р… ап-п-п… п-чхи!»

— Что с тобой? — спросил Кролик, помогая Хрюке подняться с земли и отряхивая с него пыль. — Всё в порядке?

— Он застал меня врасплох, — нервно ответил Хрюка.

— Вот я и говорю, напрыгнул, — кивнул Иа. — То есть застал врасплох. Крайне скверная привычка. Я не против того, чтобы Тигер жил в Лесу, потому что Лес большой и в нём достаточно места, чтобы напрыгивать, бегать или скакать. Но я не могу понять, почему надо приходить в мой маленький уголок и напрыгивать там. И ведь нельзя сказать, что мой уголок такой уж замечательный. Разумеется, есть такие, кому нравятся холод, сырость, заросли репейника, но, с другой стороны, в этом уголке нет ничего особенного, и если у кого-то появляется желание напрыгнуть…

— Я не напрыгивал, я чихал, — стоял на своём Тигер.

— Когда находишься на речном дне, всё одно, чихал кто или напрыгивал.

— Вот что я могу сказать по этому пово… — Кролик замолк на полуслове.

— Вон идёт Кристофер Робин, пусть он и скажет!

Кристофер Робин вышел из Леса и направился к мосту, радостный и беззаботный. Естественно, в такой солнечный день не имело никакого значения, сколько будет два раза по девятнадцать, и Кристофер Робин чувствовал, стоит ему встать на нижнюю перекладину перил, наклониться вниз и посмотреть на медленно текущую под ним реку, как он разом узнает всё, что надобно знать, а потом расскажет о том, что узнал, Пуху, который наверняка услышит об этом впервые. Но, подойдя к мосту и увидев собравшихся там зверушек, Кристофер Робин понял, что это не тот день, когда можно что-то узнать, а совсем другой, когда надо действовать, и действовать быстро.

— Вот что у нас произошло, Кристофер Робин, — начал Кролик. — Тигер…

— Не было этого, — перебил его Тиггер.

— Но ведь я там был, — вставил Иа.

— Я не думаю, что он сделал это специально, — вступился за Тигера Пух.

— Он просто напрыгунчик, — добавил Хрюка, — и ничего не может с собой поделать.

— Попробуй напрыгнуть на меня, Тигер, — запищал Крошка Ру. — Иа, Тигер собирается напрыгнуть на меня. Хрюка, как по-твоему…

— Мне кажется, нам совсем не обязательно говорить одновременно, — оборвал его Кролик. — Потому что главное для нас — узнать, что думает об этом Кристофер Робин.

— Я только чихнул, ничего больше, — гнул своё Тигер.

— Он напрыгивал, — не соглашался с ним Иа.

— Ну, может, чихнул чересчур громко.

— Тихо! — Кролик поднял лапку. — Что думает об этом Кристофер Робин. Вот что нам важно узнать!

— Значит так, — Кристофер Робин не очень-то понимал, о чём, собственно, речь. — Я думаю…

— Что? — откликнулись все.

— Я думаю, нам всем пора поиграть в «Пушалки».

Этим они и занялись. И Иа, который никогда раньше не играл в эту игру, выигрывал чаще остальных. Крошка Ру дважды упал в воду, первый раз случайно, второй — специально, потому что увидел вышедшую из Леса Кенгу и понял, что его всё равно сейчас уведут домой. Кролик сказал, что пойдёт с ними, Тигер и Иа ушли вместе, потому что Иа хотел объяснить Тигеру, как выигрывать в «Пушалки» («а для этого надо было не просто бросить палку, но особым образом подкрутить её, если ты понимаешь, о чём я толкую, Тигер»), так что мост остался в полном распоряжении Кристофера Робина, Пуха и Хрюки.

Они долго смотрели на лениво текущую под мостом воду, молчали, и река им ничего не говорила, потому что в такой тихий и солнечный летний день так приятно молчалось.

— Вообще-то Тигер хороший, — наконец, молвил Хрюка.

— Конечно, — согласился Кристофер Робин.

— Мы все хорошие, — поправил Хрюку Пух. — Вот что я думаю, только, может, я и не прав.

— Ещё как прав, — заверил его Кристофер Робин.